нам думать об этом, — Рипон легкомысленно взмахнул рукой, — все равно Марон собирается вывести войска из Пауса и значит, ни о какой осаде не может быть и речи.

— Если он успеет подойти вовремя, — проворчал Гамон.

Рипон не ответил. Он подошел к окну и вдохнул полной грудью свежий вечерний воздух. После того, как торговцев разогнали, с площади перестало нести тухлятиной. Почему-то с приближением темноты даже сточные канавы начинали меньше «благоухать».

— Не знаю, как там Марон, — сказал маленький воин, разглядывая площадь, заставленную палатками ополченцев и шатрами вербовщиков, — но нам с Тибоном надо выходить прямо сейчас. Нужно успеть добраться до укреплений пока не рассвело. Если кочевники пошлют на разведку большой конный отряд, то он сможет перехватить нас в поле под стеной и тогда всему нашему плану будет медяшка цена. Все там и поляжем.

— Согласен, — Гамон нахмурился, — думаю, что носильщики и строители тоже не успеют вернуться в город. Пусть уж лучше остаются с вами. Сколько караванов там осталось?

— Два, — Рипон вздохнул и наконец, отошел от окна, — остальные уже в городе.

— Это почти сотня человек, — Гамон потер ладони, — захватите для них оружие и серебро. Пусть они и не давали согласия идти в бой, но, похоже, теперь у них нет другого выхода.

— Сколько у тебя дворян? — спросил Рипон, когда мы вышли из гостиницы и направились в лагерь.

— Четверо, — ответил я.

После ухода Бибона и Самона мой отряд заметно поредел.

— Там из Таруса люди подошли, — сказал маленький воин, — могу несколько человек отправить с тобой.

— Было бы неплохо.

Приграничный город выставил совсем немного людей. Прибывших воинов вместе со слугами набралось не больше трех десятков. Они расположились у городских ворот в ожидании распоряжений. Среди дворян я заметил несколько совсем молодых парней немногим старше Бибона. Оставалось только надеяться, что им уже исполнилось хотя бы по пятнадцать лет.

— Тибон, — неожиданно окликнули меня из темноты, — Тибон из Регема!

Я обернулся на голос, но сумел разглядеть у палатки только размытую тень.

— Это я, Ниман из Таруса, — представился незнакомец.

Не сразу, но я вспомнил молодого воина, который принимал меня в гостях в бывшем доме Рипона.

— Здравствуй, Ниман, — сказал я, — ты пришел сражаться?

— Да. Нас позвали на великую битву, — запальчиво воскликнул мальчишка.

— Подожди меня здесь, — попросил я молодого дворянина, — я сейчас подойду.

— Знакомый? — спросил меня Рипон, когда мы отошли в сторону.

— Между прочим, он сейчас живет в Тарусе в твоем доме, — ответил я.

— А-а, — маленький воин усмехнулся, — счастливый наследник! Слышал о нем. Гамон предоставил мне дом в столице, а старый я отдал городским властям. Говорят, его получила вполне уважаемая семья.

— Я познакомился с мальчишкой, когда искал тебя, — признался я.

— А ты меня искал? — удивился Рипон.

— Представь себе.

— Ну, так забирай его с собой. И еще трех человек возьми.

Я тяжело вздохнул и оглянулся на юношу, ожидавшего меня возле городской стены.

— Жалко парня. Молодой совсем. Сам понимаешь, вряд ли он вернется.

— Ты, когда участвовал в великой битве, был немногим старше, — отрезал Рипон, — людей из Таруса приказано взять с собой за стену, так что-либо ты его возьмешь, либо я.

— Хорошо, — я кивнул, — значит Ниман пойдет со мной.

Мы так и не смогли попрощаться с Бибоном. Когда я вернулся от Гамона, в палатке его не оказалось. Отправленные на его поиски люди вернулись ни с чем. Самон тоже пропал. Я раздобыл в ближайшей гостинице пергамент и чернила, и написал принцу короткую записку. Просто несколько прощальных слов. Никаких наставлений или пожеланий в моем письме не было. Вещи принца оставались на месте, поэтому я просто засунул пергамент в его дорожный мешок.

Гамон построил наших людей на базарной площади перед воротами. Несмотря на то, что отряд получился довольно внушительный, для борьбы с приближающейся ордой сил у нас было явно недостаточно. Большинство дворян уходило с Рипоном. Со мной осталось восемь воинов, а весь отряд насчитывал около сотни солдат. С маленьким воином уходило четыре сотни. Все мы несли дополнительный груз — продовольствие, воду, запас арбалетных болтов и оружие, которое предназначалось для тех работников, которые не успеют добраться до Пауса перед нападением кочевников.

Растревоженный город не спал. Многие жители вышли проводить ополченцев. Простолюдины столпились на площади, а богачи отправились на стену. За дополнительную плату стража пускала всех желающих на смотровые площадки. Мне приходилось бывать на среднем ярусе, поэтому я знал, какой потрясающий вид открывается сверху.

Освещая дорогу факелами, мы колонной вышли из города и направились в сторону земляных укреплений. Большинство горожан, молча, провожали нас глазами, но были и те, кто что-то кричал нам вслед.

Как только ворота захлопнулись за спиной, я ощутил внутри щемящую пустоту. Темнота сгустилась и обступила нас со всех сторон. Казалось, что бредущие с ордой шаманы наколдовали над нашими головами непроницаемое черное облако. Луна скрылась за тучами, и теперь кроме факелов ничто не освещало нам путь.

— Дорога мертвецов, — тихо, так чтобы не слышали остальные, сказал мне Пошун. Старику нездоровилось, он кутался в плащ, несмотря на то, что ночь выдалась теплой.

— Хорошо, что Бибон не с нами, — откликнулся Холин. Он где-то успел раздобыть кровяную колбасу и сейчас жевал ее на ходу, жадно откусывая большие куски.

Я не ответил и только тяжело вздохнул. Пошун был прав. Никто из нас не вернется обратно. По спине пробежал холодок, но я не обратил на него внимания. Страха не чувствует только безумец, но это не значит, что я стану дрожать от ужаса в ожидании того, что ждет нас впереди.

— Пошевеливайтесь, храбрецы, — закричал Рипон, — сейчас спать не время!

— Дураки мы с тобой, Тибон, — неожиданно сказал Холин.

— Почему? — быстро спросил я, думая, что бывший разбойник сейчас начнет вслух рассуждать о том, что нужно было остаться в городе.

— Надо было вина перед дорогой выпить, — посетовал Холин, — сейчас было бы веселей идти.

С тех пор, как торговые отношения со степью прекратились, дорога заросла травой, канавы осыпались, а мостки, проложенные через неглубокие овраги, покосились и прогнили. Еще несколько дней назад только узкая тропинка, идущая по самому центру проселка, отмечала путь монашеских караванов, которые иногда заходили в город за вином и маслом, но сейчас дорога была разбита ногами простолюдинов отправленных для обустройства укреплений. В темноте люди рисковали свалиться в какую-нибудь выбоину или оступиться в канаву, поэтому я зорко следил за тем, чтобы факелы не переставали гореть. Мы с собой взяли изрядный запас палок, обмотанных ветошью пропитанной маслом, но я боялся, что до монастыря